Текст выступления на VIII Международной научной конференции «Донецкие чтения 2023», Донецк, Россия, 25-27 октября 2023 г.
Дорогие друзья и коллеги!
Приветствую всех участников конференции, а особенно преподавателей и сотрудников Донецкого государственного университета во главе с его ректором профессором Светланой Владимировной Беспаловой, продолжающих в труднейших условиях вести образовательную и научную деятельность!
Тема моего доклада может показаться слишком обобщённо, но я постараюсь сконцентрироваться на тех её аспектах, которые являются наиболее актуальными именно сегодня – в связи с конкретными условиями той информационной борьбы, которую вынуждены сейчас вести российские журналисты вообще и журналисты героического Донбасса в особенности.
Первое. Начну с утверждения, с которым выступаю уже не в первый раз, но серьёзность которого, по-моему, многие до сих пор не осознают или не хотят осознавать.
Цели информационной войны, тем более, если она сопровождает войну так сказать настоящую, абсолютно те же самые, что и в войне как таковой, то есть в вооружённом противостоянии. И главная из них – победить, то есть добиться уничтожения или капитуляции противника.
Следовательно, неучастие в такой войне на стороне своих, своего народа, своей Родины – есть дезертирство. А участие в ней на стороне противника, какими бы мотивами это не было вызвано, – это предательство.
Я не буду сейчас останавливаться на юридической стороне этого вопроса. Но с моральной и профессиональной сторон, по-моему, всё предельно ясно.
Второе. Отличие информационных войн современности от аналогичных информационных кампаний, сопровождавших войны прежние, даже самые кровавые, в следующем, что тоже осознают немногие. В тех войнах журналисты, информационные работники действовали на реальном фронте, а в тылу лишь печатались, публиковались. То есть тогда можно было различать военную журналистику как таковую и военных (фронтовых) журналистов как таковых и живущую в основном в тылу аудиторию. Только от военных (фронтовых) журналистов (помимо официальных источников) аудитория получала информацию о ходе войны.
Советские читатели времён Великой Отечественной войны удивились бы, если бы в газете был напечатан репортаж с фронта, написанный журналистом (а тем более – не журналистом), живущим где-нибудь на Урале или в Средней Азии. Такого и представить было невозможно.
Сейчас же, в эпоху Интернета, социальных сетей и мощнейшей блогосферы, «военными журналистами», «военными блогерами», «военными экспертами» могут называть себя (и массовая аудитория в это не вдумывается) люди, живущие за сотни и тысячи километров от фронта. И ведь имя таким – легион!
Третье. Хуже или лучше, объективнее или менее объективно писал военный корреспондент времён Великой Отечественной войны, но так или иначе он был профессионалом своего дела, практиком военного дела, ибо регулярно бывал на линии фронта.
А теперь о войне в блогосфере пишут на 90 процентов непрофессионалы. То есть, как правило, невежды или – в лучшем случае – дилетанты.
Четвёртое. Практически все военные журналисты времён Великой Отечественной носили военную форму, то есть были не какими-то «независимыми журналистами», а людьми, давшими военную присягу. Сейчас к таковым относятся даже в официально существующих СМИ только те, кто официально работает в военной печати. А, например, на телеканале «Звезда» — далеко не все.
Согласитесь, это очень существенное различие.
Пятое. Опять же возьмём наиболее всем знакомую Великую Отечественную войну. Вражеская пропаганда была практически (даже технически) недоступна населению страны. А сейчас (Интернет и проч.) информационного тыла нет вообще. Это надо осознать! Вражеская пропаганда так или иначе, с тем или иным успехом действует не просто глубоко в тылу – фактически она покрывает всю территорию России. И как раз меньше всего она, видимо, доходит до тех, кто как раз на фронте и находится, а следовательно – знает реальное положение дел.
Шестое. Российскую журналистику любят обвинять в необъективности, в том, что она слишком активно работает на власть, на собственную армию – даже тогда, когда те допускают ошибки, когда предпринимают неправильные действия.
А за образец при этом по-прежнему берут западную журналистику, в том числе и военную, будто бы более объективную.
Но вот разразился очередной военный кризис на Ближнем Востоке – палестино-израильская война. И мы сразу увидели, как мировая журналистика, включая и западную, раскололась на проарабскую (пропалестинскую) и произраильскую. И «объективность» с «независимостью» сразу куда-то испарились, исчезли. Даже более того, моментально почти всюду, включая страны Запада, заработал, в том числе и со стороны власти, институт фактической цензуры. И прямая ложь стала постоянным элементом освещения военных действий, а фактически – информационной войны. Почему? Да потому, что журналистика всегда была и остаётся сегодня, а в условиях военных действий особенно, младшей сестрой политики, а отнюдь не чем-то противоположным ей.
Кстати, замечу: времена, когда мы вообще могли ориентироваться на западные СМИ как на образец свободомыслия, независимости и неангажированности, давно прошли. Да, советские СМИ могли в этом смысле чувствовать себя менее свободными, чем западные. Но то время давно позади.
Седьмое. Проблема двойной лояльности. На примерах, как минимум, грузино-российской войны августа 2008 года, украино-русской войны 2014-2023 годов и нынешней арабо-израильской войны нельзя не видеть, что даже бесспорно профессиональные, но соответствующего этнического происхождения журналисты (не говоря уже о блогерах и всякой попсовой «звездатуры», включая кино- и телевизионную) чётко встали, забыв о всякой объективности, ранее им вроде бы присущей, на одну сторону – на сторону той страны, с титульным народом которой они себя связывают по крови.
В этом нет ничего необычного. Но нужно только понимать, что национальный состав России и наши социальные (интернационалистские) практики таковы, что у нас очень много, причём никак не ущемляемых, а часто даже находящихся на руководящих постах в СМИ, в кино, в театре, на эстраде, представителей любых народов. А, например, украинцев (кто себя к таковым причисляет, я не разбираю) не просто много, а очень много. И, будучи после событий даже только 2014 года вполне лояльными (или полулояльными) гражданами России, многие из них, не покидая мест своей работы, после февраля 2022 года фактически превратились в её противников.
***
Всё, о чём я сказал, есть реальность. И ещё не вся. И характеризующая не только медиаобстановку вокруг украино-российской войны, но и всё, что связано с информационной войной Запада против России, которая отнюдь не в 2022-м и даже не в 2014 году началась.
Хартии и прочие красивые (но невыполнимые и не выполняемые) декларации о правах и обязанностях журналистов пишутся для мирного времени. А не для войн реальных и даже не для войны информационных. Если этого не понимать, не принимать, не руководствоваться этим, то и разговор о журналистике в период войны не будет искренним и серьёзным.
Спасибо за внимание!
Виталий Третьяков, декан Высшей школы телевидения МГУ имени М.В. Ломоносова
0 комментариев