Пётр I как историческая фигура, как политический миф и как сказка
Тема конференции, приуроченной к 350-летию со дня рождения императора Петра I, ещё при жизни получившего, причём совершенно справедливо, имя Великого, актуальна, помимо юбилейного года, как минимум, по двум причинам — историко-политической и собственно художественной, или культурологической.
Первая причина состоит в той политической и информационной борьбе, причём международного масштаба, которая ведётся вокруг нынешнего политического возрождения России и резкой активизации её внешней политики.
Напомню, что менее года назад исполнилось 300 лет провозглашения Российской империи. Этот юбилей, непосредственно связанный с деятельностью Петра Великого, отмечался в нынешней России более чем скромно. Можно сказать, что вообще никак на государственном уровне не отмечался, хотя очевидно, что и Советский Союз, и современная Российская Федерация являются прямыми историческими, цивилизационными и геополитическими наследниками созданной Петром Российской империи. Нынешний «персональный» юбилей вкупе с развитием геополитической борьбы, обострившейся в начале этого года, похоже, с неизбежностью возродил интерес к Петру Великому и его политике, апофеозом которой и стало появление на карте мира Российской империи.
Вторая причина состоит в том, что образ Петра I остался в общественном сознании России (под любым наименованием) и в её культуре как феномен, по уникальности своей имеющий очень мало аналогов.
Напомню, что лишь три российских правителя получили имя Великих — Иван III, Пётр I и прямая политическая последовательница Петра Екатерина II. Но если Иван III по масштабам исторической известности оказался несколько в тени своего внука Ивана IV Грозного, то Петр I и Екатерина II прочно (наряду, кстати, с Иваном Грозным) вошли в историческую память как самые популярные фигуры правителей России, начиная с XVIII века и до нынешних дней.
Более того, именно Иван Грозный и Пётр Великий (из досоветской истории России) стали не только историческими героями художественной культуры России, но и героями мифологическими и даже в буквальном смысле слова сказочными. Если не брать почти совершенно легендарного князя Владимира Красное Солнышко, крестившего Русь, то других таких примеров мы больше не имеем.
В постсоветской истории в этом смысле с этими двумя фигурами может сравниться только Иосиф Сталин и — в меньшей степени — Владимир Ленин.
Кстати, интереснейшей темой серьёзного историко-культурологического исследования стало бы сравнение художественных образов именно этих четырёх фигур — Ивана Грозного, Петра Великого, Владимира Ленина и Иосифа Сталина, так как эти фигуры стали самыми популярными фигурами не только буквально во всех видах отечественного (и не только) художественного творчества, но и в русском фольклоре — от сказок до анекдотов.
Образы Петра Великого, наряду с Иваном Грозным и Екатериной Великой вошли в художественную ткань всей отечественной культуры.
В русской поэзии Пётр Великий с определённостью является чаще всего упоминаемой исторической личностью.
Также, не боясь ошибиться, отметим, что в отечественном фольклоре, помимо Владимира Красное Солнышко, только Иван Грозный (царь Иван Васильевич) и Пётр Великий (царь Пётр Алексеевич) стали постоянными, с канонически сформировавшимися образами, героями легенд, сказок, былин, анекдотов, лубков, да и части русского народного мелоса.
Естественно и показательно, что в ХХ веке образ Петра Первого «широко шагнул» в отечественный кинематограф (помимо литературы, живописи, скульптуры и театра).
Следовательно, изучение и анализ этого образа во всей сумме современных экранных искусств является и с исторической, и с политической, и с художественной точек зрения не просто закономерным, но и — по причине уникальности этого образа, его феноменальности — одной из ключевых задач. Это не политическая суета, не конъюнктурное мельтешение, не культурологическая экзотика. Это — фундаментальная проблема.
Вот почему обращение к образу Петра I важно не только в свете актуального юбилея, но и вообще — для всей истории отечественной культуры, начиная с XVIII века и до сегодняшнего дня, а равно и для её будущего.
Вместе с тем важно отметить, что образ Петра Великого, отношение к которому в сегодняшнем общественном и конкретно — в политическом сознании скорее позитивное, чем негативное, в русском фольклоре очень противоречив, а в значительной степени и негативен. В противоположность образу Ивана Грозного, которого, напротив, значительная (но неопределённая) часть общественного сознания оценивает в основном негативно.
А вот в русском фольклоре, насколько мне известно, царь Иван Васильевич — это прямо положительный (жёсткий, но справедливый) герой, тогда как царь Пётр Алексеевич часто является героем отрицательным. Более того, во многих фольклорных произведениях Пётр выступает как Антихрист, что, очевидно, связано как с тем, что он фактически отменил патриаршество в Русской православной церкви, так и с тем, что завёз на Русь не свойственные традиционному русскому образу и стилю жизни и насильственно внедрявшиеся порядки и правила.
Этот дуализм в восприятии и трактовке обоих (Ивана и Петра) исторических персонажей, наблюдавшийся и в советское время, принял ещё более причудливые формы в наше время. Например, мало кто помнит, что эмблемой гайдаровской партии Демократический выбор России стал силуэт Медного всадника, тогда как считать Петра I демократом оснований не больше, чем именовать демократом Ивана IV. Ясно, что в этом случае реформаторов-гайдаровцев привлекал не демократизм Петра Алексеевича, а его западничество, к которому «демократия» подвёрстывалась как бы автоматически.
На мой взгляд, художественная (да историческая) трактовка образа Петра Великого до сих пор определяется у нас исключительно явными или латентными политическими пристрастиями авторов соответствующих произведений.
Ожидаю, что и научных исследованиях эта тенденция так или иначе будет проявляться. И, скорее всего, никому и никогда от такой противоречивой трактовки Петра Великого — как художественного образа, уйти не удастся.
А историческим и художественным оправданием этого, видимо, может послужить, как всегда, Пушкин. И не столько со своим «Медным всадником», сколько с его известными нам всем со школы строками из «Полтавы»:
Выходит Пётр.
Его глаза Сияют.
Лик его ужасен.
Движенья быстры.
Он прекрасен,
Он весь, как Божия гроза…
Да, именно так: Лик его ужасен — но он прекрасен —он весь, как Божия гроза…
Божия, но гроза. Гроза — но Божия!
0 комментариев