Двойная лояльность

Сейчас многие, в том числе и те, кто когда-то любил в статьях и телеэфирах рассуждать о «братских народах» и самозабвенно воспевать их, заговорили о проблеме двойной лояльности. Суровая реальность заставила.

Ниже я публикую параграф, который так и называется «Двойная лояльность», из моего учебника журналистики, изданного ещё в 2016 году. Я и до того писал о данной проблеме, но в этом учебнике практически все аспекты феномена двойной лояльности изложены максимально полно и при этом лапидарно, сжато, концентрировано.

***

Что происходит, когда журналист имеет двойное гражданство или, будучи выходцем из одной страны, живёт и работает в другой, являясь её гражданином? В современных условиях такие случаи отнюдь не единичны. Возникает феномен двойной лояльности.

Двойная лояльность — это ситуация,оказавшись в которой человек вынужден проявлять верность,корректное и благонадёжное отношение одновременно к двум странам или народам (этносам).Она превращается в личную психологическую,идейную и политическую коллизию (столкновение интересов)в том случае,если отношения между этими странами или народами стали конфликтными,в предельном случае — переросли в вооружённый конфликт или войну.

Двойная лояльность является более или менее естественной, но проблемной ситуацией для любого человека, но в случае с журналистами она становится ещё и общественной политической проблемой, так как журналисты имеют публичную трибуну, с которой несут ту или иную трактовку происходящих событий, причин их возникновения и желаемого исхода, а следовательно, и соответствующие идеи и интересы, в массовую аудиторию.

Феномен двойной лояльности ярко проявил себя в России в связи с событиями на Украине и вокруг неё (особенно в связи с началом СВО), а до того, с такой же яркостью и остротой, — во время грузино-российского конфликта в августе 2008 года.

После распада Советского Союза на его территории образовалось 15 самостоятельных признанных государств (в реальности — даже 19, если учитывать Абхазию, Южную Осетию, Нагорный Карабах и Приднестровье), причём гражданами России, которая всегда была многонациональной страной, сделались десятки, сотни тысяч, а иногда и миллионы людей тех национальностей, которые стали титульными в новых государствах. Это относится как минимум к украинцам, белорусам, грузинам, армянам, азербайджанцам, казахам.

В случае если между этими странами и Россией сохраняются отношения дружбы, сотрудничества и тем более союзничества (как, например, с Белоруссией, с Казахстаном, теперь уже с оговорками – с Арменией), конфликт интересов у тех, кто в силу своего этнического происхождения потенциально подвержен синдрому двойной лояльности, как правило, никак не проявляется или остаётся в спящем состоянии. Хотя может время от времени и актуализироваться. К примеру, в поведении так называемых футбольных фанатов и т.п. Но при любом осложнении, а тем более обострении межгосударственных отношений синдром двойной лояльности способен стремительно переходить из латентной стадии в открытую, что тут же превращает двойную лояльность (если её носителей достаточно много или если они достаточно консолидированы) в острую общественную и политическую проблему, а также предмет естественной озабоченности правоохранительных органов и спецслужб. Разумеется, это относится не только к России, но и ко многим другим странам.

Строго говоря, феномен двойной лояльности многолик и возникает отнюдь не только в том случае, если у этноса, живущего на территории одной страны, имеется государство, в котором этот этнос является титульным. Я бы выделил, упомянув и первый, как минимум ещё четыре вида двойной лояльности:

(1)Двойная лояльность,связанная с наличием «первой родины», то есть государства, где тот или иной этнос является титульным.

(2) Этническая двойная лояльность, когда в составе одного государства проживают разные народы, один из которых считается титульным и политическая и иные типы культуры которого доминируют в данном государстве. Для России это очень типичная ситуация и фактически она касается представителей всех народов, территории проживания которых входят в состав РФ в качестве не краёв и областей, а республик.

И опять отмечу, что проблема такой двойной лояльности (которую в данном случае принято называть сепаратизмом) характерна далеко не только для России, но и для многих других европейских стран. Например, для Великобритании, Франции, Испании, Италии, Бельгии, даже Германии. И это я ещё назвал только самые крупные и известные в свете этой проблемы страны.

(3) Конфессиональная двойная лояльность (во многих случаях, совпадающая с этнической). Понятно, что в данном случае речь идёт о проживании в одной стране населения, исповедующего разные религии, особенно если образы и стили жизни, диктуемые этими религиями, сильно отличаются один от другого. Сейчас в странах Евросоюза мы отчётливо видим стремительное обострение проблем, связанных с этим видом двойной лояльности, применительно ко всё возрастающему по численности мусульманскому населению этих стран.

(4)Идеологическая двойная лояльность. Фактически это ситуация, когда гражданин одной страны придерживается политической идеологии другого государства. Как правило, идеологическая двойная лояльность нивелируется наличием набора политических сил и партий, участвующих в политической жизни той или иной страны, и фактически снимается как антагонистический конфликт в ходе регулярной политической деятельности, протекающей по нормам и правилам демократии. Но в некоторых случаях такая двойная лояльность выходит за рамки рутинного политического противостояния. Именно это, на мой взгляд, мы наблюдаем последние четверть века в России — в случае с непримиримыми, по сути, противоречиями между так называемыми либералами-западниками и сторонниками полной суверенности России (если использовать общеупотребительную в СМИ терминологию, государственниками, почвенниками или сторонниками особого цивилизационного пути нашей страны).

(5) Наконец, в последние годы более чем ярко и даже ощутимо конфликтно проявила себя в странах Евросоюза (но не только в них) проблема двойной лояльности тех,кто все последние десятилетия, но особенно активно в последние годы приезжал и приезжает в эти страны из бывших колониальных владений когда-то крупнейших европейских империй (Великобритании, Франции, Испании и др.). В какой-то степени проявления такой двойной лояльности характерны и для России, но с учётом того, что население России (Российской империи, Советского Союза, нынешней Российской Федерации) всегда было полиэтническим и многоконфессиональным, этот вид двойной лояльности пока поглощается у нас уже названными этнической и конфессиональной двойной лояльностью.

Как я уже отмечал, двойная лояльность переходит в фазу острой и явной коллизии (несовпадения, конфликта, противостояния интересов) при войнах и вообще обострении конфликтов между разными государствами (или этносами). Я бы выразился совсем определённо — такая коллизия сродни раздвоенности сознания при некоторых типах умственного помешательства, каковой во многом и является. По крайней мере — по своим внешним проявлениям.

Мне не известны (может быть, только мне) работы, посвящённые этой проблеме и вообще двойной лояльности в российской журналистике. Похоже, что наши исследователи просто не решаются браться за изучение этой проблемы, опасаясь того, что будут обвинены в «неполиткорректности» и «разжигании национальной розни». Между тем, проблема-то существует. Более того, она активно и очевидно для аудитории проявляет себя в материалах СМИ, вызывая, кстати, соответствующие пересуды среди миллионов людей, что сейчас отчётливо фиксируется в отечественной блогосфере (впрочем, как и в блогосфере всех европейских стран).

Дальнейший анализ этой проблемы выходит за рамки того, чему посвящена моя книга, но я ещё раз хочу зафиксировать, что для функционирования СМИ в целом, для учёта последствий влияния их публикаций на разные слои национальной (в данном случае лучше было бы сказать — многонациональной) аудитории, наконец, для прогнозирования политической ситуации в той или иной стране проблема двойной лояльности как некоторых слоёв населения данной страны, так и некоторой части её журналистского корпуса, на мой взгляд, вышла в последние годы в число первостепенных. Я назову лишь несколько (без особых пояснений) причин этого.

(1) Далеко не все журналисты способны отрешиться от своей этнической и конфессиональной принадлежности. А в случае вызревания, зарождения и разгорания межконфессиональных и межэтнических конфликтов слишком многие, по моим наблюдениям, журналисты открыто или скрыто (что часто бывает даже опаснее) делают выбор в пользу одной из своих лояльностей. И, как правило, в пользу первородной — этнической или конфессиональной.

(2) Гражданские конфликты и даже войны очень часто разжигаются именно на страницах и на экранах средств массовой информации. И первыми это делают, как правило, именно те, кто находится в ситуации двойной лояльности.

(3) Журналисты не титульного этнического происхождения, почти всегда находящиеся в ситуации, так сказать, дремлющей двойной лояльности, в силу очевидных причин (сохранившиеся родственные, дружеские и иные связи с источниками информации в тех странах, с которыми связана их вторая лояльность) являются, как правило, лучшими экспертами по проблемам соответствующих народов, стран, религий, а потому очень ценятся — выражусь определённо — в имперских (или, мягче) общенациональных СМИ. Но в случае возникновения соответствующего конфликта и перехода двойной лояльности из дремлющей фазы в фазу коллизии многие журналисты и даже целые СМИ вольно или невольно начинают своими публикациями (часто — с применением прямой дезинформации, предвзятых комментариев и оценок) работать в пользу той стороны конфликта, которая этнически им ближе.

По этим причинам, в частности, я настаиваю на том, что национальные СМИ, главные представители которых так или иначе — это СМИ на главном (обще)национальном языке (в России это, естественно, русский язык), являются стратегическим механизмом поддержания национального единства и национальной безопасности. И в этом плане им противостоят — как вызов, а порой и как опасность — и СМИ на других языках народов данной страны, и космополитические (вненациональные и наднациональные, включая международные) СМИ.

При этом нелишне отметить, что в космополитической (наднациональной, международной) журналистике — за редкими, даже редчайшими исключениями, касающимися, скорее, не групп, а некоторых отдельно взятых журналистов, всё равно присутствует наведённая извне чья-то национальная политическая идеология. Применительно к ситуации, сложившейся на данный момент в России, мы, бесспорно, имеем право говорить об англосаксонских интересах — если речь идёт о российской русскоязычной журналистике. Предполагаю, что применительно к некоторым российским СМИ, выходящим на тюркских и кавказских языках, можно говорить о наведённых извне интересах некоторых исламских стран или даже радикальных исламистских интересах.

В любом случае, для меня очевидно, что если ты не лоялен своей стране, то ты так или иначе, вольно или невольно оказываешься лояльным другой стране — никакого нейтралитета здесь быть не может. Так как человеческая жизнь, в том числе и профессиональная (а уж политическая — бесспорно), — это процесс постоянного выбора. Причём такого, когда, отвергая одно, ты автоматически становишься апологетом или сторонником (в мягком варианте — пассивным) другого, иного, альтернативного. Выбор никогда не состоит из чего-то и пустоты. И в пустоту, соответственно, выбор никогда не уходит.